Митинги семей пропавших без вести солдат ВСУ

Лауреат Нобелевской премии Светлана Алексиевич 40 лет назад написала книгу “У войны не женское лицо”, и это название, как сейчас бы сказали, стало мемом. Речь шла о событиях Второй мировой войны, но нет одинаковых войн на нашей планете, и у нынешней украинской войны все более отчетливо проступает женское лицо. 

Нет, это не участницы сражений, хотя власть побеспокоилась о грядущей массовой мобилизации украинок. В этом военном конфликте стала формироваться линия напряженности между властью и вполне себе мирными женщинами – матерями и женами бойцов ВСУ, которые отправились на защиту страны и сгинули там бесследно. 

И вот, в продолжении военного конфликта, то тут, то там, в разных городах Украины проходят митинги с участием этих мирных женщин, которые требуют информации от государства, пославшего их мужей и сыновей на защиту страны от агрессора, но не желающего оповещать, что случилась с этими солдатами. Причем митинги – это уже последняя отчаянная попытка, которой предшествуют все круги бюрократического ада – обращения к местным властям, к командованию воинского подразделения, в различные европейские и международные организации вроде Красного Креста. 

Упорное молчание власти имеет свои причины. В основном корыстные. Для мотивации мобилизованных им обещано денежное довольствие, а их семьям поддержка в случае их гибели. Президент Украины Зеленский лично обещал выплачивать семье каждого убитого на передовой военнослужащего 15 миллионов гривен – очень большая сумма для рядовой украинской семьи. 

Однако свои обещания власть выполнять не спешит, потому что в стране нет денег на такую щедрость. Их нет даже на социальные выплаты живым. Тянуть бюджетную сферу Украины помогают ЕС и Америка. А мертвым ведь ничего не надо. В гробу карманов нет, поэтому проще списать погибшего бойца в пропавшие без вести и глухо молчать на все запросы отчаявшейся родни. Или открыто угрожать женщинам, объявляя бойца дезертиром и предателем. Это намек наиболее активным женам и матерям, чтобы заткнулись и прекратили писать обращения во все инстанции. В итоге семья не может достойно похоронить погибшего в бою военнослужащего, поддержки от государства не получает, да еще и вынуждена доказывать, что “пропавший без вести” не дезертир. 

Поэтому все прекрасно понимают, что, скорее всего, подавляющее большинство фамилий списках от солдатских жен и матерей – погибшие, но власти не хотят этого признавать, чтобы не выдавать документы на получение компенсаций, которые также зависят от причины смерти бойца. 

Если семье убитого вернули тело, это вовсе не означает, что она получит те самые обещанные президентом деньги. Компенсация платится лишь за солдат, погибших в боестолкновении с противником. Если он подорвался на минном поле или попал под огонь своих же дезориентированных артиллеристов, то денег не дадут. Погиб, да и ладно, и государству нет никакого дела, как будет дальше жить его семья. 

Такая же проблема с военнопленными, поэтому родственникам попавших в плен солдат приходится самим разыскивать их, обращаясь на российские сайты и в Телеграм-каналы. 

Также появилась информация, что Комитет солдатских матерей Украины подготовил более 320 000 обращений “о судьбе пропавших бойцов”, но выяснилось, что опубликовать эти обращения запретила СБУ, ссылаясь на соображения нацбезопасности. По тем же соображения СМИ запрещено информировать об акциях протеста и митингах жен и матерей, которые проходят на местах. 

Но протестное движение нарастает. В октябре несколько крупных акций состоялось во Львове. Протестовали в Одессе, а на днях – в Киеве. Требования одинаковые: рассказать, что случилось с “пропавшими без вести”, вернуть тело, если военнослужащий погиб, и выплатить семьям погибших обещанные компенсации, а не экономить на вдовах и сиротах.